А трибуны ревели неистово!

Многотысячные ярусы олимпийского Дворца спорта были процентов на девяносто заполнены испанцами — сколько там езды из-за Пиринеев до Гренобля... Наших болельщиков не было вообще. Несколько зарубежных литовцев конечно же не в счет. Дворец бушевал, хотя эта реакция сильно отличалась от поведения югославских зрителей в Будапеште и Загребе: испанцы бурно поддерживали своих, но не опускались до третирования соперников.
Трудно сказать, подействовала ли такая психологическая атака на судей—вроде бы провели они матч достаточно ровно, без явных симпатий к испанцам, но полностью игнорировать реакцию трибун они не могли. И в какие-то моменты арбитры благоволили к «Барселоне». А в таких матчах и момент может решить многое...
И вот я в третий раз задаю вопрос: нужен ли был в таком матче Йовайша? Изменило бы это итог финала?
Сабонис ответил примерно так: здоровым — очень нужен, но в том его состоянии—нет. Да, победа была нужна, и с Йовайшей они бы наверняка выиграли, если чуть не выиграли и без него.
Но победа любой ценой, ценой возможной окончательной потери такого игрока им не нужна была. «Жальгирис» на том финале не кончался. Наоборот, команда только начинала свой разбег. И Сер- геюс бы еще очень и очень пригодился. Как и вышло впоследствии...
Гарастас сказал так: «Мы обсуждали с Йовай- шей возможность его выхода. И когда уезжали в Гренобль, договорились: почувствует он, что сможет играть, — выйдет. Нет.— значит, нет. Поэтому я ни в коей мере не могу обвинять Сергеюса за то, что он не вышел на площадку. В конце концов, мне было важно сохранить его как можно дольше...» Сам же Сергеюс, много и серьезно обдумывавший ту ситуацию, болезненно воспринявший огульную критику Жемайтиса, пришел к такому выводу: «Играть я, безусловно, не мог. Вернее, смог бы, если бы решил, что тот матч станет последним в жизни. Я уверен, разрыв мышцы был бы неизбежным. Сидеть на скамейке, когда твоя команда борется, тяжелее, чем находиться на площадке. Я видел, что ребятам нелегко. Но что, что я мог поделать? Махнуть рукой на все и попытаться сыграть? Спас бы я матч? Не уверен. С одинаковой долей вероятности мог бы и помочь, и навредить. Укол уколом, но ведь травма-то серьезнейшая. На меня бы надеялись, а на площадке была бы половина меня». Да, Сергеюсу играть не надо было. Он достаточно сделал и на скамейке, помогая тренерам, подмечая со стороны то, что не видно самим ребятам, охваченным лихорадкой игры, улавливая то, что проходило мимо Гарастаса и Гедрайтиса, ибо игрок даже со скамейки видит все по-другому, нежели тренер. В общем, делал все, что в его силах.
Это Сергеюс подсказал Сабонису, как ему нужно уходить от столкновений с американцами. Те вдвоем держали нашего центрового. Плотно, жестко, зло—как привыкли. И был момент, когда Арвидас не то чтобы оробел, но почувствовал себя явно неуютно. Прежде всего из-за того, что очень уж грамотно его опекали, никак он из-под пресса великанов-негров выбраться не мог. У нас его так держат крайне редко, да и судьям зачастую нелегко отличить жесткую борьбу в рамках правил от грязной игры, поэтому они часто пресекают ее. Здесь держали мертво, но чисто: Томпсон ни на шаг не отходил от Сабониса, а второй американец страховал щит. И Арвидас не мог использовать ни один из своих козырей. Вот тут-то Йовайша и предложил: не рвись сам, поиграй на других, показывай, что будешь бросать, и иди в обводку, финти, а сам скидывай. Что Сабонис и стал делать, совершенно сбив с толку опекунов. И увидев, что пошли броски у Куртинайтиса, играл на Римаса. Так, проигрывая больше десяти очков после первого тайма, к концу матча «Жальгирис» испанцев догнал. Нужен был еще один рывок, последняя точка. Попади Римас в очередной раз, сравняй счет — все, «Барселона» сникла бы. Но — Куртинайтис не попал. Набрав 43 очка за матч, он не набрал двух самых важных, позволивших бы «Жальгирису» выиграть свой первый европейский финал. Но его вины конечно же в этом нет. Как нет и ничьей вины. Просто «Жальгирис» был еще не готов к такой борьбе. Хотя и имел суперзвезду Сабониса.
То поражение ни в коей мере не повлияло на репутацию Сабониса. После Гренобля пошла череда побед, и тот сезон показал: мировой баскетбол получил великого игрока. Что, в общем-то, никого не удивило. Ведь то, что он таким станет, было ясно всем.